«Пена дней» и другие истории - Борис Виан

Она покорно подошла к комоду и открыла первый ящик. Дэн проводил ее взглядом. Она покопалась в шелковом белье и протянула Дэну пачку денег. Не говоря ни слова, он положил деньги в карман.

– А в полицию ты не звонила, – сказал он внезапно. – Иначе они были бы уже здесь.

– Нет.

– Я так и знал, – сказал он. – Я все слышал – ломать комедию ты не умеешь.

Она снова заплакала:

– Дэн… Я… Мне было так хорошо вчера… Мне больно, ты меня так сильно ударил. У меня наверняка от этого что-нибудь будет…

– Сколько здесь? – не двигаясь, спросил Дэн.

– Двести долларов. Это все, что у меня есть. Я тебе клянусь. – Она держалась руками за грудь и рыдала. – Оставь меня, Дэн. Уходи. Я больше ничего не могу сделать. Ты и так забрал все мои деньги.

– Тебе было так хорошо вчера… – сказал Дэн и покачал головой. – Мне тоже, – сказал он. – Было бы хорошо, если бы все было как вчера. Вчера бы ты согласилась, если бы я попросил разрешения остаться. Если бы я был честным человеком, – продолжал он, – я бы тебе сегодня устроил то же самое, что и вчера. И выдал бы тебе сполна на твои двести долларов. Но мне просто не хочется. Вчера мне нужно было посмотреть. И только. Вчерашний вечер мне ничего не дал.

– Замолчи, Дэн. Ты – скотина.

Он покачал головой. Покачал несколько удивленно.

– Вы все говорите это. Ты. Клиенты Ника. Газеты. А я честно делаю свою работу. Не моя вина, если мой брат этого не сделал. Не моя вина, если ты этого тоже не сделала. Вчера ты должна была добиться, чтобы тебе заплатили. Чтобы я не думал, что могу у тебя что-нибудь попросить. Мне нужны эти деньги. Если бы я мог остаться у тебя и знать, что делает Шейла… Но ты не захотела. Я вынужден делать то, что делаю. Я бы тебя сейчас ублажил, если бы одно и то же могло повториться дважды.

Мюриэл смотрела на него с ужасом, напуганная его низким монотонным голосом.

– Они будут меня спрашивать, как я стал белым, – продолжал он. – Они будут меня допрашивать. Бить меня по морде. Мешать с грязью. Что в это время будет делать Шейла? Ты же понимаешь, что я не могу ее оставить без присмотра… – Он отвел глаза в сторону. – Ты не должна звонить в полицию после моего ухода. Ты подождешь, как минимум, два часа.

Она попыталась выдержать его взгляд, но не смогла. Она отвернулась.

Мюриэл взглянула на него снова и опешила. Увидев занесенную для удара руку, она резко закричала. Набухший венами кулак Дэна попал ей в подбородок. Ее буквально оторвало от пола. Тело упало на кровать. Кровать жалобно скрипнула.

Дэн посмотрел на свой кулак. Один из суставов быстро опухал. С удивлением посмотрел на Мюриэл. Казалось, что она спит. Она не шевелилась; шея была изогнута под таким углом, что невольно хотелось уложить ее поудобнее.

Он прислушался. На лестнице было тихо. На крик Мюриэл никто не обратил внимания.

Он склонился над ней, положил тяжелую руку на блестящую ткань лифчика. Мюриэл была мертва.

– Я не хотел, – прошептал Дэн. – Я только хотел, чтобы ты молчала, пока я буду уходить.

Он оглядел неподвижное тело. Красивая. Слишком красивая для обыкновенной шлюхи.

Он повернулся, его взгляд зацепил сумочку на комоде. Двенадцать долларов и какая-то мелочь. Он их тоже прихватил и вышел, тщательно затворив обе двери. Он закрыл входную дверь на ключ и положил его в карман.

XXII

– Дела его неважнецкие, – сказал Купер. – Вот последние сведения, которые мы о нем получили. Он убил женщину, одну из проституток, посещавших заведение, где он работал. Забрав ее деньги, он убил ее, возможно, чтобы изнасиловать, судя по положению тела и некоторым следам, обнаруженным на трупе. Врачи это сейчас выясняют. Затем он доехал на такси до Бруклина, и там его след затерялся. Вот уже три дня, как мы его разыскиваем, но так и не знаем, что с ним стало.

– Я не могу всю жизнь сидеть в гостинице, – сказала Шей-ла. – И после того, что произошло, не могу даже подумать о том, что надо возвращаться домой. Хотите еще виски?

Он налил себе еще, а Шейла закурила.

– Я хочу жить, – сказала она. – Я очень любила Дэна. Но это уже не тот Дэн, которого я любила. Мне непонятно, как он мог совершить эти ужасные преступления.

– В нем течет негритянская кровь, – сказал Купер. – Все-таки это многое объясняет.

– Даже сейчас я не могу в это поверить, – сказала Шейла. – Вначале, когда мне об этом сказали, я была так ошарашена, что поверила. Да и злость как-то подстегивала. Но сейчас, когда я снова об этом думаю, я не могу в это поверить.

– И все же, – сказал Купер. – Факты в следственном деле неопровержимы.

– Я совсем запуталась, – сказала Шейла. – Не знаю, что делать, кому довериться. И несмотря на все, продолжаю вспоминать о том Дэне, которого знала раньше.

Купер махнул рукой.

– Бросьте, – сказал он. – Переверните страницу. Все уже в прошлом. Вы же не можете всю жизнь за это цепляться.

– Я знаю, – сказала Шейла. – Вы понимаете. Такое чувство, как будто мы действовали вдвоем.

Она остановилась.

– Мне очень трудно, – подытожила она. – И больно, и обидно.

– Пройдет время, – сказал Купер.

– Не знаю, – сказала Шейла. – Надеюсь.

Он встал.

– Вчера все было ужасно, – сказала она. – Я бы хотела, чтобы эта история поскорее закончилась. А журналисты действительно необходимы?

– Похоже на то, – сказал Купер и надолго замолчал, как будто хотел что-то добавить, но испугался. – Могу ли я пригласить вас куда-нибудь вечером? – спросил он наконец.

– Слишком любезно с вашей стороны, – сказала она, неопределенно улыбаясь.

– Да нет, – сказал он серьезно. – Мне это доставит огромное удовольствие.

Она вздохнула:

– Забавно… Я никогда не представляла себе таких полицейских, как вы.

– Я это расцениваю как комплимент, – сказал Купер и снова покраснел. – Простите, но я должен идти. Я на службе.

– Позвоните мне, – сказала она.

XXIII

Дэн ждал. Вот уже три дня он не выходил из тесной, грязной комнаты, которую хозяин гостиницы, мулат, сдавал ему из расчета тридцать долларов в день.

Этот адрес он тоже получил за время работы у Ника – исповедовав алкоголика. Кровать была жесткая и скрипучая; имелись и тараканы в узком чуланчике, который хозяин называл туалетом.

На кровати, на стуле – везде валялись груды газет.

Дэн ждал хозяина. Он внимательно вслушивался в окружающие звуки, прилипая